Странствия убийцы - Страница 76

Получите маленький урок, вы, гнездо гадюк! Мой король выпустил свою ярость.

Скилл Верити был взрывом силы, какой я не ощущал никогда прежде. Он не был направлен на меня, но все равно я упал на колени. Я услышал, как Каррод и Барл кричат от ужаса. На мгновение в глазах у меня прояснилось, и я увидел комнату такой, какой она всегда была, со стражниками, выстроившимися между мной и группой Регала. Уилл лежал на полу. Может быть, я один чувствовал, каких сил стоило Верити спасти меня. Стражники спотыкались, никли, как свечи на солнце. Я резко повернулся и увидел, как дверь за моей спиной открывается, чтобы впустить новый отряд стражников. Три прыжка отделяли меня от окна.

ИДИ КО МНЕ!

У меня не было выбора. Этот приказ был усилен Скиллом, с которым пришел и вплавился в мой мозг, став единым целым с моим дыханием и биением моего сердца. Я должен был идти к Верити. Это был приказ, а теперь и мольба о помощи. Мой король пожертвовал своими резервами, чтобы спасти меня.

На окне были тяжелые занавески, а за ними расписанное листьями стекло. Ни то ни другое не остановило меня, когда я бросился вниз, надеясь, что там окажутся хотя бы кусты, чтобы хоть немножко замедлить мое падение. Но я рухнул на землю вместе с дождем осколков стекла буквально через долю секунды. На мгновение я восхитился тонким обманом Уилла. Потом я вскочил на ноги, все еще сжимая нож и меч, и побежал.

У служебного крыла сады освещались плохо. Я благословлял темноту и бежал. Сзади я слышал крики, потом голос Барла, отдающего приказы. Они погонятся за мной через несколько секунд. Пешком мне не удастся уйти от погони. Я свернул к почти полной темноте вокруг конюшен.

Отъезд гостей вызвал оживление в конюшнях. Большинство подручных, вероятно, дежурили перед домом, держа лошадей наготове. Двери стойл были широко открыты навстречу теплому ночному воздуху, и внутри горели фонари. Я вошел, чуть не столкнувшись с подручной. Ей было не более десяти, этой тощей, веснушчатой девочке, и она отшатнулась и завизжала при виде моего оружия.

– Я только возьму лошадь, – сказал я ей успокаивающе. – Я тебя не обижу.

Она пятилась, пока я вкладывал в ножны меч, а потом и нож. Затем резко повернулась.

– Хендс, Хендс! – Она убегала, выкрикивая его имя. У меня не было времени думать об этом. В трех стойлах от двери я увидел вороного Регала, с любопытством смотревшего на меня. Я спокойно подошел и почесал его нос, чтобы напомнить о себе. Прошло уже больше года с тех пор, как он чуял мой запах, но я знал его с рождения. Он пощипал мой воротник, его дыхание щекотало мне шею.

– Пойдем, Стрелок. Мы поедем прогуляться сегодня ночью, как в старые добрые времена, а, приятель? – Я открыл стойло, взялся за уздечку и вывел его. Я не знал, куда делась девочка, но криков больше не было слышно.

Стрелок был крупным конем и не привык, чтобы на нем ездили без седла. Он немножко занервничал, когда я забирался на его гладкую спину. Даже среди всех этих опасностей я обрадовался, что снова еду верхом. Я схватился за гриву и, сжав колени, послал его вперед. Он сделал три шага, потом остановился при виде человека, загораживающего нам дорогу. Я посмотрел вниз, на недоверчивое лицо Хендса. Он пришел в ужас при виде меня.

– Это только я, Хендс. Я хочу позаимствовать лошадь, а то они могут убить меня. Еще раз.

Наверное, я ждал, что он засмеется и махнет мне рукой. Но он становился все белее и белее, и наконец я решил, что он сейчас упадет в обморок.

– Это я, Фитц. Я не умер. Выпусти меня, Хендс.

Он отступил назад.

– Милостивая Эда! – воскликнул он, и я подумал, что он сейчас откинет голову и засмеется. Но он зашипел: – Звериная магия! – Потом повернулся и побежал в ночь с криком: – Стража! Стража!

Я потерял, наверное, две секунды, глядя ему вслед. Это была боль, сравнимая, пожалуй, с той, которую я испытал, когда Молли ушла от меня. Годы дружбы, долгая ежедневная рутина совместной работы в конюшне – все это было смыто мгновением суеверного страха. Это было несправедливо, и я чувствовал, что мне стало плохо от его предательства. Холод сковал меня, но я ударил Стрелка каблуками и ринулся в темноту.

Он доверял мне, этот славный конь, так хорошо обученный Барричем. Я увел его с освещенной факелами подъездной дороги и прямых боковых дорожек и мчался прямо через клумбы, пока не проскакал мимо группы стражников у маленьких торговых ворот. Они смотрели за дорогой, но Стрелок как ветер пронесся по торфу и вылетел из ворот, прежде чем они поняли, что случилось. Завтра их выпорют, если я хоть сколько-нибудь знаю Регала.

За воротами мы снова полетели через сады. Я слышал за спиной крики погони. Стрелок подчинялся моим коленям очень хорошо для лошади, которая привыкла к поводьям. Я убедил его перепрыгнуть живую изгородь и ехать по боковой дороге. Мы оставили сады позади и продолжали галопом мчаться вверх, через лучшую часть города, по покрытым булыжниками мостовым, на которых все еще горели факелы. Но скоро мы выбрались из богатых кварталов. Мы ураганом пронеслись мимо трактиров, которые все еще были открыты для путников, мимо темных магазинов, окна которых на ночь были закрыты ставнями. Копыта Стрелка стучали по глинистой дороге. Поскольку было уже поздно, движения на улицах почти не было. Мы стремительно летели вперед.

Я позволил ему замедлить шаг, когда мы въехали в более бедную часть города. Уличные фонари здесь были дальше друг от друга, и некоторые уже погашены на ночь. Тем не менее Стрелок чувствовал мою настойчивость и держал хороший темп. Один раз я услышал звук копыт еще одной лошади, скакавшей довольно быстро, и подумал, что нас догнали. Потом с нами поравнялся гонец, двигавшийся в противоположном направлении. Он даже не придержал лошадь. Я ехал вперед и вперед, все время боясь, что услышу за спиной стук копыт и звуки рога. Решив наконец, что мы все-таки ушли от погони, я обнаружил, что Тредфорд припас для меня нечто ужасное. Мы доехали до места, которое некогда было большим круглым рынком Тредфорда. Давным-давно здесь было сердце города – замечательный огромный рынок, где можно было часами бродить, рассматривая разложенные товары со всех концов мира.