Странствия убийцы - Страница 71


К оглавлению

71

– Стой! – приказал он, но я бешено затряс головой, что, как я надеялся, должно было свидетельствовать о моем ужасе. – Я сказал, стой! Ты, тощий воришка!

Я быстро оглянулся, потом снова посмотрел на него, в отчаянии, как будто собирался набраться смелости и бежать. Когда я повторил это движение в третий раз, он прыгнул на меня.

В этом и состоял мой расчет. Тогда я отступил вбок и с силой ударил локтем в поясницу противника, придав ему достаточное ускорение, чтобы он упал на колени. Я услышал, как его кости ударились о каменный пол. Он издал бессловесный крик боли и ярости, разгневанный тем фактом, что тощий маленький вор посмел его ударить. Я заставил гвардейца замолчать, ударив ногой в челюсть. Я порадовался тому, что сегодня снова надел сапоги. Прежде чем он успел издать еще один звук, я выхватил нож и перерезал ему горло. Он потрясенно выдохнул и двумя руками тщетно попытался остановить теплую струю крови. Я стоял над ним, глядя ему в глаза.

– Фитц Чивэл, – сказал я ему тихо, – Фитц Чивэл.

Его глаза расширились во внезапном понимании и ужасе, потом потеряли всякое выражение. Жизнь оставила его. Внезапно он стал неподвижной пустотой, такой же безжизненной, как камень. Для моего чувства Уита он исчез.

Так быстро это произошло. Отмщение. Я стоял и смотрел на него, ожидая ощущения триумфа, облегчения или удовлетворения, но не почувствовал ничего. Я был так же потерян для жизни, как он. Это даже не было мясом, которое я мог съесть. Я запоздало подумал, была ли где-то женщина, любившая этого красивого человека, светловолосые дети, которые ели принесенный им хлеб. Убийца не должен думать о таких вещах. Подобные мысли никогда не мучили меня, когда я был орудием правосудия короля Шрюда. Я выбросил это из головы.

По полу растеклась большая лужа крови. Я быстро заставил его замолчать, но следы мне были не нужны. Он был крупным мужчиной, и в нем было очень много крови. Мысли мои скакали, пока я решал, потратить ли время на то, чтобы спрятать тело, или счесть, что его быстро хватятся друзья убитого, и использовать их замешательство в своих целях.

Я снял рубашку и собрал как можно больше крови. Потом я бросил ее на шкаф и вытер свои окровавленные руки о рубашку Верда. Я схватил его за плечи и вытащил из портретного зала, напрягая все свои чувства, чтобы сразу заметить появление нового свидетеля. Мои сапоги скользили по полированному полу, а тяжелое дыхание казалось грохотом. Несмотря на все мои усилия вытереть кровь, за нами на полу оставался блестящий влажный след. У двери в комнату с птицами и рыбками я заставил себя как следует прислушаться, прежде чем входить. Я задержал дыхание и попытался не обращать внимания на гремевшую в моих ушах кровь. В комнате никого не было. Я плечом открыл дверь и втащил туда Верда. Потом я швырнул тело в один из каменных бассейнов. Рыбки бешено заметались, когда его кровь потекла в чистую воду. Я вымыл руки и грудь в соседнем бассейне и быстро вышел в другую дверь. Они пойдут сюда по кровавому следу. Я надеялся, что им понадобится некоторое время, чтобы понять, зачем убийца потащил его сюда и бросил в воду.

Я оказался в незнакомой комнате и быстро оглядел сводчатый потолок и закрытые панелями стены. На помосте у противоположной стены стояло огромное кресло. Значит, это что-то вроде комнаты для аудиенций. Я огляделся, чтобы сориентироваться, и застыл на месте. Резная дверь справа от меня внезапно распахнулась. Я услышал смех, приглушенный вопрос и хихикающий ответ. Не было времени спрятаться. Я прижался к гобелену и замер. С громким смехом вошла группа придворных. В этом смехе была нотка беспомощности, говорившая о том, что они либо пьяны, либо обкурены. Они прошли мимо меня: двое мужчин, соперничающих за внимание женщины, которая жеманно улыбалась и хихикала, прикрывшись ярким веером. Костюмы всех троих были выдержаны в разнообразных оттенках красного, и у одного из мужчин были звенящие серебряные безделушки не только на шнуровке, но и по всем широким рукавам до самого локтя. У второго мужчины была маленькая курильница на разукрашенном жезле, напоминающая скипетр. Он размахивал ею взад и вперед, так что они все время были окутаны сладковатым ароматом. Вряд ли они заметили бы меня, даже если бы я выпрыгнул прямо на них и прошелся колесом. Регал, по-видимому, унаследовал любовь своей матери к наркотикам и превратил это в придворную моду. Я стоял неподвижно, пока они не прошли. Они направлялись в комнату с птицами и рыбками. Я подумал, заметят ли они Верда в воде бассейна. Я сомневался в этом.

Я подкрался к двери, в которую вошли придворные, проскользнул в нее и оказался в большом вестибюле. Пол был выложен мрамором, и мысли мои остановились на стоимости доставки такого огромного количества камня в Тредфорд. Высокий белый потолок был расписан цветами и листьями. В комнате были арочные окна из цветного стекла, темные сейчас, но между ними висели гобелены, поражающие таким буйством красок, что они казались окнами в какой-то другой мир и время. Все было освещено расписанными канделябрами с блестящими хрустальными подвесками. Горели сотни свечей. На пьедесталах стояли статуи, и, судя по их виду, большинство из них изображали предков Регала с материнской стороны. Несмотря на опасное положение, в котором я находился, на мгновение убранство этой комнаты захватило меня. Потом я поднял глаза и увидел широкие ступени. Это была главная лестница, а не боковые проходы для слуг, которые я искал. Шеренга из десяти человек легко могла подняться по ней. Резьба балюстрады была темной и покрыта сучками, но блестела от долгой полировки. Толстый ковер синим каскадом струился по центру ступеней. Зал был пуст, так же как и лестница. Я не позволил себе медлить и прошмыгнул через комнату и вверх по ступеням. Я был уже на середине пути, когда услышал крик. По-видимому, они все-таки заметили Верда. На первой площадке я услышал голоса и топот с правой стороны. Я повернул налево и, добежав до двери, прижал к ней ухо, ничего не услышал и скользнул внутрь. Все это заняло меньше времени, чем мой рассказ об этом. Я стоял в темноте, задыхаясь, и благодарил Эду, Эля и всех существующих богов за то, что дверь не была заперта.

71