Странствия убийцы - Страница 292

292

Уилл? Регал судорожно ощупывал нас Скиллом.

Не совсем. Я сомкнул мой Скилл вокруг него. Это оказалось до смешного просто, все равно что поднять с насеста спящую курицу.

Пусти меня! Пусти!

Я почувствовал, как он пытается дотянуться до какой-нибудь из своих групп. Я поднял стены, закрыв его от их Скилла. У него не было сил. У него никогда не было никакой настоящей силы Скилла. Все это было только могущество его групп, которыми он управлял, как марионетками. Это потрясло меня. Весь этот ужас, который я носил в себе больше года! Чего я боялся? Хнычущего испорченного ребенка, который мечтает только о том, чтобы прибрать к рукам игрушки своих старших братьев? Корона и трон значили для него ничуть не больше, чем их лошади и мечи. Он никогда не задумывался, как будет управлять королевством. Он просто наденет корону и будет делать все, что ему захочется. Сперва его мать, а потом Гален составляли для него планы. Он научился от них только извращенной хитрости. Если бы Гален не привязал к нему группу, у него никогда не было бы никакой истинной власти. Теперь, когда он лишился поддержки группы, я увидел его таким, каким он был на самом деле: избалованным ребенком со склонностью к жестокости, с которой никто никогда не боролся.

Этого мы боялись и от этого бежали? Вот этого?

Ночной Волк, что ты здесь делаешь?

Твоя добыча – моя добыча, брат мой. Я хотел посмотреть, что это за мясо, за которым пришлось идти так далеко.

Регал извивался и брыкался. Ему было физически худо от прикосновения Уита волка к его сознанию. Он был грязным и отвратительным, грязная собака. Мерзкая и вонючая, такая же гнусная, как та крыса, которая возится в его комнатах по ночам и которую никто не может поймать… Ночной Волк приблизился и прижал к нему свой Уит, как будто собирался обнюхать его. Регала стошнило.

Довольно, — сказал я Ночному Волку, и он отошел.

Если ты собираешься убить его, сделай это поскорее, — посоветовал волк. – Другой просыпается и умрет, если ты не поторопишься.

Он был прав. Дыхание Уилла стало быстрым и поверхностным. Я покрепче сжал Регала и влил в Уилла еще немного силы. Он пытался не принять ее, но уже не так хорошо владел собой. Его дыхание выровнялось, а сердце забилось сильнее. Я снова вобрал в себя Скилл. Я сконцентрировался и прицелился. Потом снова обратился к Регалу.

Если ты убьешь меня, ты себя сожжешь. Ты потеряешь свой Скилл, если убьешь меня.

Я подумал об этом. Мне никогда особенно не нравился Скилл. Я гораздо больше любил свой Уит. Это не будет большой потерей. Я заставил себя вспомнить Галена. Я вызвал в памяти ту фанатическую группу, которую он создал для Регала.

И, как я давно мечтал, я выпустил на него мой Скилл.

После этого мало что осталось и от Уилла. Но я сидел рядом с ним и поил его водой, когда он просил. Я укрыл его плащом, когда он слабо пожаловался на холод. Это дежурство у смертного одра удивило волка. Ножом по горлу было бы гораздо быстрее. И возможно, милосерднее. Но я решил, что не буду больше убийцей. Поэтому я дождался его последнего вздоха. И когда он наконец выдохнул, я встал и ушел прочь.

От Горного Королевства до побережья Бакка долгий путь. Даже для дракона, который летит быстро и не устает. Несколько дней мы с Ночным Волком были спокойны. Мы далеко ушли от опустевшего каменного сада, от черной Дороги Скилла. Мы оба слишком устали, чтобы как следует охотиться, но набрели на хорошую речушку с форелью и шли вдоль нее. Дни стали почти жаркими, ночи чистыми и ласковыми. Мы ловили рыбу, мы ели, мы спали. Я думал только о вещах, которые не причиняли мне боли. Не об объятии Молли и Баррича, а о Неттл, защищенной его здоровой правой рукой. Он будет ей хорошим отцом. Опыт у него был. Я даже обнаружил в себе надежду на то, что с течением времени у нее появятся младшие братья и сестры. Я думал о мире, который вернется в Горное Королевство, о красных кораблях, которые будут изгнаны от берегов Шести Герцогств. Я выздоравливал. Но не совсем. Шрам никогда не становится здоровой плотью, но он останавливает кровотечение.

В яркий летний полдень в небе над Баккипом появился Верити-Дракон. Вместе с ним я увидел блестящие черные башни замка далеко под нами. За дворцом, где был город, стояли почерневшие скорлупки зданий и складов. «Перекованные» бегали по улицам, подгоняемые развязными пиратами. Мачты с обрывками парусов торчали из спокойной воды. Дюжина красных кораблей мирно покачивалась в бухте. Я почувствовал, как ярость захлестывает сердце Верити-Дракона. Я клянусь, что слышал, как Кетриккен вскрикнула от боли при виде этого зрелища. Потом огромный бирюзово-серебряный дракон опустился в самом центре замка Баккип. Он не обратил внимания на тучу стрел, поднявшихся ему навстречу и крики упавших на колени солдат, которые почти обезумели, когда над ними распростерлась огромная тень. Когда он опускался, Кетриккен, выпрямившись у него на спине, приказала стражникам опустить пики и отойти в сторону.

На земле он опустил плечо, чтобы дать сойти растрепанной королеве. Старлинг Птичья Песня скользнула вниз следом за ней и удивила всех тем, что низко поклонилась ощетинившимся пиками солдатам. Я увидел немало знакомых лиц и разделил боль Верити, понявшего, как изменили их лишения. Потом, крепко сжимая в руке пику, вперед вышла Пейшенс. На голове у нее криво сидел шлем. Она пробилась через ряды благоговейно-потрясенных стражников, ее ореховые глаза метали молнии. Дойдя до дракона, она остановилась. Она перевела взгляд с королевы Кетриккен на темноглазого дракона. Потом судорожно вздохнула, закашлялась и сказала:

292